О чём умолчал Мессия… Автобиографическая повесть - Голиб Саидов

Теперь, куда ни кинешь взгляд, одни князья да графы. Ну, на худой конец, барон.

Заказать себе герб? Нет ничего проще – надо только раскошелиться. То, что покупаются звания, чины и подделываются родословные – этим сейчас никого не удивишь. Из одной крайности мы кинулись в другую. Впрочем, что ещё можно было ожидать от вчерашнего пролетария, наивно доверившегося бессовестным политикам, которые не только нарисовали в его бедном воображении бредовую сказку о всеобщем равенстве и братстве, но и убедили этого гегемона в том, что именно он и будет являться истинным героем и хозяином на Земле. В результате, добросовестно донося на вчерашних притеснителей (а также и друг на друга), клянясь в верности вождям мировой революции, эта значительная прослойка активно способствовала методичному истреблению лучшей части собственного народа, ассимилируя генофонд нации своей кровью и отравляя новое подрастающее поколение своим сознанием, приведя, в конечном счёте, его к теперешнему моральному облику.

Одно время, то же самое наблюдалось и в Средней Азии, в частности в Бухаре. Кого ни спросишь, – выясняется, что его прапрадед был кози-калон (Верховный судья) в Бухарском Эмирате. Хорошо, что ещё хватало совести и разума не посягнуть на должность Кушбеги (Министр) и самого эмира Алим-хана.

Возвращаясь в русло нашего разговора, могу лишь отметить, что мои предки являлись самыми обыкновенными бухарцами, со всеми присущими – как и всем людям – недостатками и достоинствами. К числу последних, коими обладал мой прадед Саид, следует отнести: образованность и исключительная начитанность, благородство и великодушие, доброжелательность и гостеприимство, что, впрочем, являлось отличительной чертой подавляющего населения некогда прославленной Бухары. Не случайно одним из распространённых эпитетов этого города служит эпитет «Бухоро-и-Шариф», то есть «Благородная Бухара».

Вообще, как мне удалось узнать из разных источников, прадед мой являлся уникальной личностью, поскольку был одарён множеством талантов. Среди них, в первую очередь, следует отметить его познания в области медицины: он был неплохим лекарем (табиб) и у него дома хранились древние книги по медицине (которые после его ареста будут изъяты работниками НКВД). По воспоминаниям моей тёти-Робии, в зимнюю пору, во время стирки, прадед, из каких-то, одному ему ведомых, снадобий, скатывал маленькие тёмные кружочки, похожие на тесто и давал их принять своим невесткам с тем, чтобы они во время стирки (а стирка, в любое время года, происходила во дворе дома) не простудились.

Помимо медицины, прадед Саид неплохо разбирался в музыке и литературе, был неплохим шахматистом. Одним из его постоянных друзей являлся известный в интеллигентской среде города Мукомил-махсум, который (по одной из версий) приходился родным дядей со стороны матери (тагои) небезызвестному по историческим учебникам Файзулле Ходжаеву.

По описаниям очевидцев, когда Мукомил-махсум и его жена, которую звали Мусабийя, приходили в гости к прадеду, в доме всегда царила возбуждённо-торжественная атмосфера. Со стены снимался тар (музыкальный струнный инструмент), на котором, кстати, прадед весьма недурно играл, и вся атмосфера внутреннего дома (даруни хавли) наполнялась мелодиями и песнями шашмакома. Затем декламировали по очереди стихи Хафиза, Руми и Саъди. Иногда играли в шахматы. Одним словом, умели наши предки с чувством, толком и с пользой проводить свой досуг.

Ниже, мне хочется привести две истории, сохранившиеся в памяти более старшего поколения, которые помогут читателю раскрыть некоторые черты характера и дать представление о моих предках под несколько необычным ракурсом. Итак,

История куропатки

В раннем детстве у моего прадеда Саида была куропатка. Да, да – обыкновенная живая куропатка, за которой он трепетно ухаживал: чистил клетку, кормил, вовремя менял для неё воду.

Так уж, случилось, что однажды она «умудрилась» вырваться из клетки и улетела: то ли дверцу забыли закрыть, то ли ещё по какой причине…

Шестилетний мальчик, коим на тот момент являлся мой прадед, этот факт воспринял как настоящую трагедию. Горе ребёнка было безутешным.

В 70-х годах XIX столетия отец ребёнка (мой прапрадед Юсуф) купил дом и для росписи главной залы нанял мастеров по живописи и миниатюре, которые принялись расписывать стены и ниши согласно канонам и требованиям живописи своего времени.

Прадед Саид помогал мастерам по мере сил своих: он держал баночки с разведёнными красками и, по требованию мастеров, подавал и менял их. При этом он продолжал плакать и сокрушаться о своей невосполнимой потере. Тогда один из мастеров, желая хоть как-то утешить мальчика, сказал ему:

– Не надо плакать. Хочешь, я сейчас-же верну твою любимицу в дом? – и в ту же минуту принялся писать изображение куропатки, которую разместил в левой части центральной ниши. А чуть позже, для уравнения композиции, пририсовал справа и ласточку.

С того времени прошло почти полтора столетия. Прадеда моего давно уже нет на этом свете, а куропатка всё ещё продолжает красоваться на прежнем месте, воскрешая к жизни трогательную и печальную историю относительно недавнего прошлого и навевая на грустные философские мысли о бренности человеческого существования…

История невесток

Если первая история умиляет своей трогательной наивностью, то вторая заставляет нашего читателя в некотором роде пересмотреть свои стереотипы, касающиеся Востока и восточной женщины в частности.

Достоверно известно, что у прадеда Саида было четверо детей: трое сыновей и одна дочь Адолат, которая умерла молодой в возрасте 27 лет. Имена сыновей также начинались на букву «А». Старшего звали кори-Ахмад, среднего – кори-Ахад и младшего – просто Абдулло-махсум. Приставка «кори» означала, что обладатель сей приставки в совершенстве владеет Кораном и, естественно, знает его наизусть. Можно себе представить, как высоко чтили в такой семье моральные и нравственные ценности ислама. В описываемый период все трое сыновей были уже женаты и, следовательно, у прадеда было три невестки. Если старшая из них была уже, что называется, с опытом: знала все тонкости этикета, правила ведения домашнего хозяйства и вообще вела себя сдержанно, то младшие невестки считали, по-видимому, что ещё можно позволить себе кое-какие шалости и некоторую вольность в своих поступках. Особенно ярко эти качества были выражены в характере самой младшей невестки, то есть моей бабушки. Благо родом она была горной таджичкой (куистони) и, вероятнее всего, кровь вольнолюбивых горцев никогда не остывала в её венах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});